Н.И. Дорофеев. Русские народные песни Забайкалья
Прежде чем говорить о песнях семейских, надо сказать несколько слов о том, кто такие семейские. Семейскими мы называем потомков раскольников, образовавших группу русского старожилого населения Забайкалья. Семейских называют также старообрядцами или староверами. Значительная часть семейских Забайкалья живет компактно в пределах Бичурского, Мухоршибирского, Тарбагатайского аймаков Бурятской автономной республики. Несколько деревень, население которых почти сплошь состоит из семейских, имеется в Заиграевском, Баргузинском, Селенгинском, Кяхтинском и Хоринском аймаках. В общей сложности семейское население Забайкалья в настоящее время составляет свыше 100 тысяч человек. Часть семейских живет в районах Читинской области и на Дальнем Востоке. Читинские и дальневосточные староверы — это выходцы из Бичурского и- Тарбагатайского районов.
История семейских Забайкалья тесно связана с. расколом, происшедшим в русской православной церкви в середине XVII века в царствование Алексея Михайловича. В дооктябрьский период по истории раскола были написаны десятки книг, насыщенных фактическим материалом, но ни одна из них не вскрывала подлинных социально-экономических и исторических причин, вызвавших реформу русской церкви. В советское время историей раскола занимались мало. В 1960 г. появилась статья В. Е. Гусева «Протопоп Аввакум Петров — выдающийся русский писатель XVII века»1, в которой дается марксистско-ленинская оценка реформы русской церкви и тех социально-исторических причин, которые ее вызвали. Эта обстоятельная работа В.Е. Гусева позволяет нам, не останавливаясь подробно на истории раскола, коснуться лишь его последствий, так как это имеет прямое отношение к происхождению семейских.
Раскол в русской православной церкви произошел в результате церковной реформы (1653—1660 гг.), когда было официально принято так называемое «нововведение» патриарха Никона. Раскольники-староверы, старообрядцы — это та часть русского населения, которая отказалась принять «нововведение», продолжала придерживаться старых обрядов и молилась по неисправленным церковным книгам. За это раскольники были. подвергнуты различным репрессиям. Гонения на староверов дошли до того, что их духовных наставников держали в монастырских поварнях на цепях, смиряли батогами.
Преследование раскольников особенно усилилось в конце XVII в. после известного указа царевны Софьи Алексеевны (1685 г.), в котором говорилось, что тех, кто хулит господствующую церковь и придерживается старых обрядов, необходимо, в зависимости от глубины «преступления», жечь в срубах, казнить смертью,
1 Работа В. Е. Гусева является вступительной статьей к кн.: Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения /Под ред. Н.К. Гудзия.— М., 1960.
бить кнутом и ссылать в дальние города. Скрываясь от преследования, старообрядцы вынуждены были уходить из своих родных мест куда-нибудь подальше от Москвы и прятаться в лесах. В эти годы старообрядцы тайком начали селиться на Дону, Волге, Урале и даже пробирались в Сибирь. Но где бы ни скрывались раскольники, их находили и подвергали нечеловеческим пыткам и наказаниям. «Московское правительство, — писал один из крупнейших знатоков старообрядчества П. И. Мельников, — не ослабляло между тем мер преследования: костры горели, резались языки, рубились головы, удары кнута раздавались в застенках и на площадях, тюрьмы и монастыри были полны раскольниками»2. Раскольники были поставлены правительством, по существу, вне закона. За соблюдение старых обрядов их «предавали суду и часто смерти. Им не позволялось жить ни в городах, ни в волостях, ни в лесах, ни в пустынях»3. Преследование вызвало массовое бегство раскольников за границу.
В конце XVII—начале XVIII веков многие старообрядцы бежали в Польшу. Там они основали несколько поселений, в основном в районах Стародубья и Ветки. Большую часть беженцев составляли выходцы из Московской, Тульской, Орловской, Калужской и Рязанской губерний. Подтверждение этому находим в преданиях староверов и в ряде некоторых исторических документов 4. Об этом же свидетельствуют данные, полученные в результате изучения их языка, письменности и быта. В Польше старообрядцы занимались сельским хозяйством и вдали от царских глаз строго придерживались старой веры, всячески поносили и проклинали никонианцев — ту часть русского духовенства и людей, которые приняли «нововведение» Никона. Беженцы-раскольники, или, как их тогда называли, «польские староверы», жили спокойно вплоть до тридцатых годов XVIII века. Может быть, они продолжали бы жить там и до сих пор, но история предначертала им другую судьбу.
Во второй половине XVIII века русские окраинные земли — территории Черниговской губернии, где находится Стародубье, и Могилевская губерния с районом Ветки, снова вошли в Российскую империю. Таким образом, старообрядцы-беженцы опять попали под власть русского царя.
В начале царствования Екатерины II остро встал вопрос о заселении окраин тогдашней Европейской России и особенно Сибири. В первый же год своего вступления на престол Екатерина II своим манифестом пригласила всех старообрядцев вернуться в Россию. Она предлагала им льготные условия поселения в Сибири и других областях страны.
Массовое переселение старообрядцев из Польши в Восточную Сибирь началось в середине XVIII века. Наиболее многочисленные группы раскольников прибыли для поселения в долину реки Хилка в 1768 году. Затем значительные партии прибывали почти ежегодно. Заселение старообрядцами Забайкалья проходило на протяжении более чем двух десятилетий, вплоть до конца 80-х годов XVIII века.
Старообрядцы шли в далекий неведомый край целыми семьями, и, обосновавшись на новом месте, так же селились семьями. Отсюда и прозвище «семейские», которым они сами себя называли.
Переселение староверов за Байкал не было чьей-то прихотью или мщением за раскол. Заселение восточной окраины России вызывалось государственной необходимостью. Развитие горнозаводского промысла в Нерчинском округе и установление границ с восточными соседними странами требовали немалого количества прежде всего продовольствия для содержания горнорабочих и армии. Колонии старообрядцев явились как раз тем источником рабочей силы, которая могла восполнить пробел в развитии земледелия на восточной окраине русского государства. Староверы оправдали возложенные на них надежды. Они скоро привыкли к суровой сибирской
2 Мельников П. И. (Андрей Печерский) // Полн собр соч — 2-е изд. — Спб., 1909. Т. 7. С. 32.
3 Там же. С. 33.
4 См.: Селищев А. М. Забайкальские старообрядцы. Семейские. — Иркутск, 1920; Гирченко Вл. Из истории переселения в Прибайкалье старообрядцев-семейских. Восточно-Сибирская библиотека. Сер. научно-попул. Отд. истор., № 5. Верхнеудинск.
природе и очень высоко, по тому времени, подняли земледелие и другие отрасли сельского хозяйства.
Переселенцы-раскольники обосновывались либо на вновь отводимых им землях, либо по соседству с существующими поселениями русских старожилов. Во всех случаях староверы старались жить самостоятельно, подальше от никонианцев и других инаковерующих. С первых дней переселения в Забайкалье раскольники пытались сохранять обычаи, нравы и веру своих предков. Борьба за «древнее благочестие», которую вели «духовные отцы» старообрядчества, строгое соблюдение заповеди «жить так, как наши деды жили», огораживали в какой-то степени раскольников от вольного духа сибиряков — потомков первых открывателей Сибири. Особенно живучими в среде семейских оказались представления о вреде просвещения, науки и культуры. Как и их идейный учитель Аввакум, они не признавали никакой литературы, кроме старых церковных книг.
Вплоть до 30-х годов нашего века среди фольклористов-собирателей господствовало мнение, что у старообрядцев бытуют только духовные стихи и песни с религиозным содержанием, воспевающие силу и милость всемогущего бога. Это объяснялось тем, что «мирские» народные песни, «испокон веку» находились под строгим запретом уставщиков, обладавших огромным духовным авторитетом и неограниченной гражданской властью в сельской общине.
Но как ни сильны были религиозные путы старообрядческого устава, которому подчинялись семейские, народные песни не были им чужды, так же как не были чужды стремление к лучшей жизни, мечты о победе добра над злом.
В борьбе с суровой природой и социальными невзгодами рождались песни, сказы, пословицы и поговорки, предания, далекие от религиозных мотивов. Они играли большую роль в жизни семейских и в какой-то степени исподволь разрушали строгие предписания и обычаи религиозного устава. Никакая сила не могла вытравить народную песню из души старообрядца: ведь он всегда чувствовал себя прежде всего русским человеком. В удобный момент песня веселила сердце труженика, помогала ему хоть на час сбросить с себя гнетущую печаль и вдохнуть радости жизни.
Естественно, что при таких условиях приезжему человеку — собирателю — трудно было записать произведения фольклора: семейские попросту скрывали репертуар народной поэзии, тайно бытующей в их среде. Поэтому собирателям удавалось записывать одни духовные стихи да переделанные на народные мотивы псалмы. Отсюда и складывалось представление о том, что у старообрядческого населения нет иного фольклора, кроме религиозных сектантских произведений. Только систематическая работа по собиранию и изучению фольклора семейских, начатая в 1930-х годах советскими фольклористами, коренным образом изменила это представление. На протяжении 1930—1960-х годов фольклорные экспедиции Бурятского комплексного научно-исследовательского Института общественных наук Сибирского отделения АН СССР записали в Бичурском, Мухоршибирском, Тарбагатайском аймаках несколько тысяч образцов традиционной русской народной поэзии самых различных жанров. Эти материалы позволяют дать более полную характеристику фольклора семейских, раскрыть их богатую духовную культуру 5.
Подлинное содержание народного творчества семейских, его жанровый состав и тематика стали понемногу обнаруживать себя во второй половине прошлого века. В этот период в Сибири один за другим начали открываться десятки золотых приисков, которые требовали тысячи рабочих рук.
Сотни семейских крестьян из разных сел уходили в тайгу на прииски и там вливались в рабочие коллективы. После нескольких сезонов работы они возвращались в родные села, обогащенные опытом жизни в пролетарской среде. На приисках они совершенно свободно, в кругу товарищей пели свои любимые народные песни, а вернувшись домой, начинали нарушать укоренившиеся обычаи семейщины. Во многих домах открыто зазвучали народные песни, а некоторые из семейских, наперекор уставщикам, в часы веселья разрешали себе пускаться в пляс.
5 См. кн.: Фольклор семейских.—Улан-Удэ, 1963.
Так постепенно подтачивались вековые устои старообрядцев. Это разрушение особенно усилилось в связи с проведением железной дороги в Забайкалье. На строительстве и обслуживании железной дороги работали тысячи семейских крестьян. Рабочая среда оказала очень большое влияние на нравы и обычаи крестьян-старообрядцев. В конце прошлого века среди семейских уже начали встречаться свои гармонисты и балалаечники. Уставщики и старообрядцы-фанатики приходили от этого в ужас, но остановить жизнь, задержать ее — были не в силах.
Песни семейских разнообразны по своим социально-историческим мотивам, тематике и характеру исполнения. Преимущественно это протяжные, проголосные песни о старой горькой доле крестьян, изгнанных с родных мест за раскол, о тяжелой жизни людей, попавших в неволю, о нерадостной женской судьбе. Но в песенном обиходе семейских бытуют и свадебные, плясовые, шуточные и игровые песни. Отдельные циклы составляют солдатские и рекрутские песни, песни каторги и ссылки. Этот репертуар значительно пополнился здесь песнями, бытовавшими у старожилов русского населения Сибири. О популярности традиционного песенного фольклора семейских свидетельствует тот факт, что многие песенники знают до ста и более песен. В живом бытовании до сих пор находится масса вариантов песен на один сюжет.
Одаренные песенники и песельницы в семейских селах нередкое явление. Их уважают, они непременные гости на свадьбах, гуляниях, участники художественной самодеятельности. Знатоки традиционных песен передают свой репертуар молодым исполнителям, которые, наряду с новыми песнями, охотно исполняют и старые. Старые, традиционные песни все еще занимают большое место в современном певческом репертуаре семейских. Однако их функция в современных условиях значительно изменилась. Теперь они служат, с одной стороны, источником исторических сведений о прошлой жизни нашего народа и его культуре, с другой стороны, их художественные достоинства сохраняют значение эстетической нормы в процессе создания новых советских произведений фольклора.
Новые произведения фольклора вошли в песенный репертуар семейских в перовые же дни советской власти. Они создавались как на основе обновления лучших образцов местного народного творчества, так и за счет включения песен, пользовавшихся популярностью в европейской части России и в Сибири. По форме и содержанию советский фольклор семейских представляет собой новый этап в развитии поэтического творчества этой большой группы русского населения Забайкалья. Следует также подчеркнуть, что традиционные жанры лирических и солдатских песен все время видоизменяются и обогащаются новым содержанием и тем самым получают право на активное бытование.
О чем теперь поет современная колхозная деревня семейских? Наряду с традиционными старыми песнями и песнями литературного происхождения появилось много новых песен местного творчества, в которых воспевается жизнь колхозного крестьянства, ставшего хозяином необозримых полей и лугов. Борьба за высокий урожай, культуру земледелия, добросовестный труд, за колхозную чашу изобилия — вот основные мотивы современной поэзии.
Семейские любят свои песни, они исполняют их на вечерах художественной самодеятельности, по радио. Особенность бытования фольклора теперь заключается в том, что он имеет более массовую аудиторию слушателей, а значит, и роль его в идейном воспитании населения значительно расширилась. Достаточно сказать, что у семейских теперь больше десяти постоянных хоровых коллективов, которые систематически выступают перед населением городов и сел Сибири, нередко бывают в столице нашей Родины Москве и в других городах страны. Многие из носителей песенной культуры семейских имеют правительственные награды, поощрения и почетные звания 6.
Предлагаемый сборник «Русские народные песни Забайкалья: семейский распев» является первой попыткой познакомить советских людей с музыкальным фольклором этой группы русских крестьян Забайкалья. Правда, вначале нашего века, лет за 15
6 См. об этом в кн.: Элиасов Л.Е. Народная поэзия семейских. — Улан-Удэ, 1969.
до Октябрьской революции музыкальный фольклор семейских пытался изучать Николай Петрович Протасов. Он записал в 1901 г. в Прибайкалье 145 мелодий с текстами, но, убедившись в тщетности своих попыток найти издателя, в порыве гнева уничтожил большую часть своих записей7.
В период 1930—1960-х годов усилиями сотрудников Института общественных наук Сибирского отделения АН СССР накоплено более 16 тысяч метров магнитной ленты с записями песен семейских. По своему тематическому составу и жанрам они самые разные. Песни зафиксированы в живом исполнении, с голоса. Среди них можно встретить сотни песен в сольном исполнении, но также исполненные двумя-тремя певцами, записи производились от семейских самых разных возрастных групп — от школьников до глубоких старцев, современников А. С. Пушкина, И. С. Тургенева и А. М. Горького.
В распоряжении музыкального фольклориста, составителя настоящего сборника, Николая Ивановича Дорофеева был огромный материал. Много пришлось ему поработать, прежде чем он положил на стол рукопись данной книги. Отбор и расшифровка записей заняли у Н. И. Дорофеева более пяти лет. Он затратил много труда, проникся глубоким уважением к носителям старинной песенной культуры. Н. И. Дорофеев пользовался не только готовыми записями, но часто встречался с исполнителями песен. Мы думаем, что данное собрание семейских песен вызовет интерес у многих людей науки, литературы и искусства не только в нашей стране, но и за рубежом, поскольку оно — первый памятник музыкальной культуры семейских Забайкалья.
г. Улан-Удэ, 1970 г.
Проф. Л. Е. Элиасов
7 См.: Линьков А. Судьба бумаг Протасова // Сибирский архив. 1914. № 2. С. 82.
Свежие комментарии